С детских лет Анжела была очарована ландшафтом острова, который заполняли различные минералы, каламиты, громады металлических конструкций из проржавевшего железа, разные необычные предметы, молчаливо и статично обреченные на неподвижность. Сочетания различных фактур, цветовых пятен, формообразований воспринимались ею как произведения искусства, созданные самой природой. Вдумчивое созерцание живого пространства повлекли за собой желание взглянуть на этот мир под новым ракурсом. Так, появились первые инсталляции, фото-манипуляции изображений, продолжая тему «сюрреализма» и «кубизма» в современном фотоискусстве. Совмещая сны и реальность, она начала создавать крайне необычные инсталляции из камня, металла, кристаллов, дерева, ткани, из предметов быта, превращая их в современные арт-объекты. Благодаря новому взгляду на вещи, Анжела начала мыслить иначе.
Неописуемые впечатления получают зрители от ее композиций, выполненных в стиле эротического сюрреализма. Зрителей поражает нестандартное мышление и восприятие Галли, особенно нравится сочетание светлых и натуральных тонов. О работах этого экстравагантного художника критики отзываются по-разному. Так ли уж эти работы хороши? Вопрос для многих остается спорным. О своем творчестве автор говорит так: «Все мои работы – это, прежде всего, отражение мира женщины, с ее чувствами, переживаниями, эмоциями. Они имеют не столько декоративное значение, сколько представляют духовно эстетическую идею. Скорее, это проекция того, что происходит внутри меня в момент творчества, своего рода, медитация, которая позволяет погрузиться в себя, провести ревизию ума и чувств, отбросив то, что мешает оставаться самой собой и, одновременно, частицей мира». Автор с интересом наблюдает за зрителем, рассматривающим её инсталляции: каких только трактовок и суждений не слышит она. Хотя многие не отдают себе отчёт относительно своих оценок: то, что они видят – это их внутренний мир. А инсталляция – всего лишь средство извлечения незримого на поверхность реального пространства.
Кроме фотографии, Анжела увлекается скульптурой и анатомией, она признается, что огромную роль в её творчестве сыграло увлечение эзотерикой, медитацией и философией Фрейда. Неслучайно пространство Галли заполнено «странным» скоплением объектов. Увлечение археологическими и антропологическими идеями позволяет ей участвовать в поисковых экспедициях. Серьезное изучение исторического материала способствует созданию оригинальных, наполненных смыслом композиций. Инсталляции поражают скрытой энергией, передающей архетипические состояния и символы, связанные с вневременными характеристиками метапространств. Анжела Галли предлагает зрителю совершить путешествие в область «подсознательного» и «иррационального». В этих композициях Галли отходит от реальности, предаваясь своим фантазиям и сновидениям, черпая из них символы и претворяя их в художественные образы. Искусство фотографии принято считать искусством объективным. Фотохудожнику необходимо было найти собственные, «субъективные» средства для отражения «сюрреальности» (сверхреальности) момента. К таким техникам можно отнести прием многократного экспонирования и фотомонтаж.
В «Инсталляции № 1» художественное исполнение фотографии соответствует предметам съемки: фотопортрет, снятый крупным планом, представляет таинственный профиль, являя смысловой фон композиции. На переднем плане – комбинация из природных элементов, включая предметы бытового и декоративно-художественного назначения. Фрагменты двух веток размещены в сквозном проёме подрамника. Та, что ближе к центру, совмещена с двумя стекающими массами. По цвету и пластике это напоминает «мягкие» часы С. Дали. Образ утекающего времени – эмоциональный центр инсталляции. В редакции А. Галли пластический эквивалент великого мистификатора смотрится завораживающе. Вторая ветка, окрашенная в темный цвет, как будто олицетворяет «корень жизни». Его предназначение – реанимация чувств. «Театральность» сюжета подчеркивает маска из «папье-маше». В орбитах непомерно расширенных глаз – удивление и испуг. Таков финал «спектакля»: обманутые мечты и разбитое сердце. Фрагмент бронзового подсвечника (символ постоянства памяти) служит призрачным воспоминанием былых встреч. Есть ощущение присутствия и самой Анжелы: это натянутые нити, как струны тонкочувствующей души, соединяющие связь времён. Так, символичная метафизичность образов, с застывшим и «пугающим» пространством, даёт эффект призрачности бытия и быта, воспетого воображением художника.
Инсталляция снималась при дневном освещении, чтобы вся искусственно созданная атмосфера была изображена более естественно. Оставаясь «декоратором» собственного пространства, Анжела создала новую художественную реальность, своеобразный натюрморт, где смысловые объекты вставлены в раму условного окна.
«Инсталляция № 2» демонстрирует сюрреалистический автопортрет, вписанный в овал. Его окружает искусственно созданный предметный мир. Овал дает ощущение, что в портрете бесконечно и неостановимо «что-то происходит», хотя совершенно нельзя сказать, что именно: перед нами будто запечатлено отражение художника в зеркале. Композиция привлекательна нестандартными приёмами, поскольку образы рождают у зрителя необычные смысловые и визуальные ассоциации. Мир, созданный внутри рамок, изобилует абстрактными формами. Оптические иллюзии как будто не связаны с реальной действительностью. Деформация женских лиц, изображенных на втором плане, напоминает сюжет античной эротики. Несложно признать в них и женские образы с фресок Кносского дворца. Переводя взгляд с древней мифологии в век минувший, нетрудно угадать в двух женских профилях влияние портретной живописи Пикассо. Можно сопоставить эти портреты с другими работами африканского периода Мастера.
Вникая в суть вещей, Анжела Галли наблюдает и анализирует окружающие объекты: стол, футляр от фотоаппарата, плетеную вазу, очёшник, стакан, шляпу. Она рассматривает их под различными углами зрения. Ощупывая их рукой художника, проникает в них всеми чувствами. Погружаясь в их строение, в их сущность, она вторгается в их бытие. В своем диалоге с пространством художник заново переживает генезис мира, всем своим существом переживает тайну творения. Так, автор инсталляции шаг за шагом разбивает «неподвижность мысли» по отношению к окружающим предметам и, можно сказать, сокрушает самую идею стабильности мира.
«Инсталляция № 3» даёт ощущение «деструкции» и «ностальгии». «Мёртвая природа» вкупе с органическим миром как будто вытесняют всё живое. Тем не менее, оно незримо присутствует как духовное начало. Художник по-своему анализирует эти вещи, «расчленяет» и пытается составить их заново. Здесь очевидно влияние «кубизма». Автор словно сам уподобляется своим объектам, вступая с обычными предметами в некий углублённый контакт. Нетрудно признать в «расчленённом» ангеле образ Икара. Художественная фантазия Галли работает здесь по собственным законам. В самом деле, видеть модель недостаточно, надо о ней думать. Ситуация фигур, гербариев, натюрмортов определяется не чем иным, как положением их в сознании художника. Вспоминая лицо, местность, автор не видит их застывшими в одном положении – они осознаются в совокупности мгновений, согласно воспоминанию или желанию. Об этом свидетельствует крупный план фотографии все с тем же профилем, но данным в горизонтальной проекции. «Синтетический кубизм», как правило, исключает портретную живопись. Отдаваясь «потоку сознания», автор всё же пытается внести некую упорядоченность в сумбурный мир явлений, анализируя, упрощая и конструируя по аналогии с тем, как это делает аналитик. При этом художник руководствуется не законами алгебры, а законами фантазии.
В «Инсталляции № 4» Анжела Галли более «литературна», содержательна и символична. Если в предыдущих композициях художник с неимоверной изобретательностью варьировал, разлагал, сочетал необычные формы, заставляя их «кипеть» и «бурлить» в своем «котле алхимика», то в данной инсталляции мы наблюдаем сознательное сочетание больших массивов (близких по фактуре и формообразованию) с объектами предметного мира. Так, доминантой смысловой композиции здесь выступает образ сердца, заключенного в нишу квадрата. Автор мастерски использовал способ наложения друг на друга прозрачных расплывающихся силуэтов: сохраняя цветистость и острые штрихи фактур, сочетает их с тонкой линией двух других сердец. В данном коллаже нетрудно рассмотреть «кубистское рококо», грациозное живописное «каприччио».
Как решить любовный треугольник? Ведь большое и доброе сердце Анжелы не знает соперников не только в любви, но и в искусстве. Чтобы разрешить эту дилемму, художник берёт под своё крыло все сердца, ворвавшиеся в её мир. Этим метафорическим крылом в композиции является абажур, поддерживающий своим теплым присутствием живую пульсацию жизни. За предметной композицией взгляд ловит всплески веерообразных изгибов экзотических растений в виде огромных листьев. Они гармонично вплетены в общую вязь замысла, пластически изображая ликование. Атмосфера инсталляции, в целом, утверждает априори основу жизни – Любовь.
По сценарному плану Мастера, прошедшего долгий путь и достигшего своего понимания в искусстве любви, любовный треугольник (три сердца в одной рамке) становится поводом для оригинальной театрализованной дискуссии о роли слова и звука (цвета) и предназначении в нем поэта и художника. Главный вопрос, заключенный в инсталляции состоит в следующем: является ли мир вещей и объектов источником вдохновения для поэта и художника, или, наоборот, – «предметная» фантазия творца предопределяет слова и действия, с которыми ей надлежит связать? Дискуссия «Что в искусстве важнее – «что» (содержание) или «как» (форма) велась на протяжении нескольких столетий и взволновала даже Пикассо. Ответ был не менее гениален, чем всё его творчество: на вопрос «что» или «как», – Мастер парировал: «кто».
Через сочетание интеллектуальной подкладки и гламурного оформления, простой истории и изощренной интерпретации художник попытался раскрыть вечную тему – что было первым: курица или яйцо, драма или музыка, слово или звук? Так, метафорическая декорация, видеоинсталляция, носящая элементы театра абсурда – является тем зазеркальем, отражением жизни, что таится в глубине женского сердца Анжелы Галли. Для автора инсталляций стало очевидным то, что подражание природе – только мешает, без него специфические законы оживления пространства могут выступить в своей чистоте и абсолютности. Не подчиняясь диктату натуры, художник волен насытить собственную атмосферу напряженной игрой форм, рельефов, фактур, линий, красок, теней и света в их соприкосновениях, контрастах, схождениях и расхождениях в виде пластических модуляций.
Итак, в искусстве Анжелы Галли мы обнаружили высокую интенсивность пространственного наполнения философским знанием и утонченным чувствознанием в любом фрагменте её инсталляций.
